Фирна медленно идёт по Лесу. Наступает на высокие бугорки, покрытые ровным слоем зелёного мха, но иногда почва мягко пружинит под ногой, и раздаётся тихое чавканье, как будто болото пытается укусить незваную гостью за пятку. Пахнет можжевельником. Над головой хлопают крылья, птицы перекрикиваются резкими голосами. Фирна не прислушивается, она занята важным делом. Солнце в зените, облаков нет. Отличная погода для сбора трав и ягод. Брусника ещё твёрдая, хрустит на зубах. В самый раз для йокки — целебной настойки, которую готовят в середине лета. В день Чёрной мены за бутылку такой настойки можно получить пару кожаных сапог или небольшой нож. Фирну знают в городе, её настойки считаются лучшими.
Но почему так отчаянно кричат птицы? Кого они нашли на болоте — может, раненого зверя? Фирна завязывает мешок с ягодами и уверенно шагает по кочкам, не опасаясь трясины: она давно дружит с этим болотом, знает наизусть его голоса и запахи. Эй! Это что-то новое: над островком черничника поднимается почти невидимый столбик непривычного аромата. Холодного, чистого, как первый снег. И тонкий серебряный звук: ритмичный, как дыхание маленького существа. А вокруг отчаянно кричат птицы.
На мягком ковре мха лежит ребёнок. Крошечная девочка, бледная и худая. Как она сюда попала? В Лесу есть другие крогги, кроме Фирны, но на это болото они никогда не ходят. Людей здесь не бывает, они боятся Леса. Да она бы и услышала чужих, если бы они вошли в Лес. Значит… Фирна поднимает голову: чистое голубое небо насмешливо подмигивает жёлтым глазом солнца. Конечно, оно-то знает, откуда тут девочка.
Фирна вздыхает: и что мне с ней делать? Не оставлять же подкидыша здесь. «Лес мне этого не простит». Поправляет волосы, закидывает мешок с травами за спину и осторожно берёт девочку на руки. Она лёгкая и податливая, как будто в ней нет костей. Но это только кажется. Небесные люди — они другие, они хрупкие и невесомые, им трудно выжить в Срединном мире. Хорошо, что Фирна взяла с собой платок! Она заворачивает в него добычу и уходит с болота. Когда вместо мягких влажных кочек под ногами оказывается твёрдая земля, Фирна ускоряет шаг, и вот уже за кустами показывается заросший травой скат крыши. Она почти дома.
Теперь нужно узнать, чем кормить маленького альда, небесного младенца. Человеческая пища не подходит: слишком грубая. Фирна бережно опускает свёрток на своё ложе в углу хижины — помост, застеленный шкурами, — и подходит к столу. Над закрытой книгой струится лёгкая дымка: запах обложки из мягкой телячьей кожи. Сейчас таких уже не встретишь, в городе давно используют картон и бумагу. Эта старинная книга досталась Фирне от Лейс, древней старухи-крогга, которая перед смертью вышла из Леса, как водится, и встретила на дороге беззаботную городскую девушку, бежавшую по своим делам.
Сначала Фирна думала, что ей просто не повезло. Ведь могла бы в тот день остаться дома — и прожила бы жизнь обычным человеком. Вышла бы замуж, родила детей… Это уже потом, когда в ней укоренилась сила Лейс и дала ростки, стало ясно: крогги живут полнее, насыщеннее. Людям не понять. Они, как муравьи, снуют по улицам города со своей поклажей, трудятся с утра до вечера, изо дня в день, а потом, не успеешь оглянуться, умирают.
У кроггов всё иначе. Вокруг — только Лес, а каждый крогг — его частица. Крогг видит суть Леса, слышит его дыхание, чувствует дуновение каждого ветерка и знает, зачем всё это нужно. Вот и сегодня: Лес привёл Фирну на болото и подарил ей небесную девочку. Таких подарков она ещё не получала. Мало кому из кроггов доставался свой собственный альд.
Она открывает Книгу на середине, опускает кончики пальцев на страницы и ждёт. Вскоре листы нагреваются, над ними дрожат алые струйки жара, и Фирна шепчет: скажи мне, о великая Книга Кроггов, как мне вскормить найденного младенца? Страницы приподнимаются, переворачиваются и замирают. Фирна, шевеля губами, читает: одна трага родниковой воды, одна трага черничного сока, две щепотки высушенных семян чабреца, две щепотки толчёных еловых иголок, большая ложка йокки, мелко размолотая соль на кончике ножа…
Девочка получила имя Тьюнника. Это значит «подарок Верхнего мира». В тот же день Фирна достала из сундука старую тонкую рубашку, в которой вышла из родительского дома полтораста лет назад — в тот день девушка случайно столкнулась со старой Лейс и от её жгучего прикосновения потеряла сознание, а когда очнулась, пути назад не было, она уже стала кроггом. Ткань осталась прочной: наверное, из-за того, что пропиталась ароматами волшебных трав — они лежат в сундуке вместе с одеждой. Фирна сшила Тьюннике крошечное белое платье, а из остатков — рубашку побольше.
Небесные дети растут быстро: время наверху течёт иначе. Люди меряют его годами, альды — лунами. Тьюнника появилась на болоте три луны назад. Пора бы ей уже научиться говорить. Был бы это обычный человеческий детёныш, Фирна бы и без слов всё понимала. Крогги слышат мысли людей, это легко. Люди устроены проще. Но с альдами так не получается, крогги их не слышат. Значит, Тьюннике придётся пользоваться человеческим языком. Фирна вспоминает своё детство. Когда-то ведь и она не умела говорить. Как мама её учила? Называла имена вещей, называла действия. Нужно и с небесной девочкой так попробовать.
Фирна показывает длинным узловатым пальцем:
— Это стол.
Двигает палец вдоль шершавой деревянной полки:
— Это кувшин. Это миска. Это ложка.
Объясняет каждое действие:
— Фирна садится на стул. Фирна пьёт воду.
Тьюнника легко спрыгивает с помоста и чуть не падает, запутавшись в подоле длинной рубашки. Фирна улыбается:
— Осторожнее!
Но Тьюнника не знает этого слова. Она видит воду и бежит к столу. Ей нужно много воды, небесным детям в Срединном мире всегда жарко. Фирна протягивает Тьюннике кружку с водой:
— Фирна даёт Тьюннике воду. Тьюнника пьёт воду.
Девочка делает несколько глотков, ставит чашку на край стола и тонко свистит, как маленькая птица. Фирна уже не раз слышала этот свист. Она качает головой, вздыхает и гладит девочку по спине. Как же научить Тьюннику говорить по-людски, а не свистеть по-птичьи?
Фирна прислушивается. Лес молчит, но сегодня в этом молчании чего-то не хватает. Дрожащая дымка звуков выглядит неправильно, в зарослях ежевики за домом зияет пустота. Раньше там пела синичка. Спасибо Лесу, он опять сделал Фирне подарок. Она берёт с лавки грубые рукавицы, выходит из дома, раздвигает колючие ветки. Так и есть, на земле лежит мёртвая птичка. Фирна возвращается, кладёт на стол добычу, достаёт маленький острый нож. Она должна узнать, как устроена гортань у птиц. Фирна рассматривает крошечные птичьи внутренности, вдыхает последние частицы умершей песни. Потом кладёт кончики пальцев себе на шею и пробует добавить голос к потоку воздуха. Она чувствует едва заметный трепет: это рождается звук. Фирна прислушивается.
На стене висит зеркало. Много лет назад его удалось выменять на мешок драгоценной сон-травы — люди лечат ею бессонницу, но растёт она только на дальнем болоте, куда людям не попасть. Фирна встаёт перед зеркалом, широко открывает рот и тянет:
— А-а-а…
Тьюнника сидит на краю помоста, болтает тонкими белыми ножками и наблюдает. Потом слезает на пол и встаёт рядом. Кажется, она сообразила, что нужно делать. Фирна снова издаёт протяжный звук, Тьюнника тоже открывает рот и пробует сделать так же:
— А-а-а…
У неё почти получилось. Фирна улыбается девочкиному отражению, и они продолжают игру: Фирна показывает, как получаются звуки, Тьюнника ей вторит. Потом Фирна кладёт ладонь себе на грудь и говорит:
— Фирна.
Другой ладонью накрывает хрупкие ключицы девочки:
— Тьюнника.
Девочка пытается произнести их имена, Фирна подсказывает.
Целыми днями Тьюнника повторяет новые слова. И скоро она уже говорит на языке людей и кроггов. Но что она помнит о Верхнем мире? Фирна расспрашивает девочку: ты что-то видела? Ты что-то слышала там, наверху, перед тем как тебя затянуло в прореху и протащило сквозь небесный диск? Тьюнника думает. Это очень сложные вопросы, а она ещё совсем маленькая. Иногда ей кажется, что рядом с ней звучали голоса, а потом в ушах зашумело, и она помчалась вниз. Целыми днями Тьюнника повторяет те звуки, пытается их вспомнить.
И однажды у неё получается сложная и красивая мелодия. Фирна думает, что это просто песня. Так поют птицы. Но девочка тянет Фирну за рукав и поёт ту же мелодию снова и снова. Фирна спрашивает, что это. Тьюнника пожимает плечами: она не знает, но ей кажется, что это важно. Фирна догадывается: это и есть те слова, которые Тьюнника услышала в Верхнем мире перед своим падением. Так они звучат на языке альдов. Но в Срединном мире никто не знает этого языка, даже сама Тьюнника.
Фирна открывает Книгу Кроггов и спрашивает: что означает песня моей небесной девочки? Берёт Тьюннику за руку, ставит перед собой и просит спеть ещё раз. Книга медлит, страницы перелистываются сначала в одну сторону, потом в другую. Наконец, появляются слова: это песня на языке альдов. Фирна снова подносит ладони к странице. Книга показывает перевод на язык людей: «ей здесь не место, ей здесь не место, избавься от неё, она опасна».
Девочка помнит только мелодию, и это хорошо. Она заговорит на своём языке, но не сейчас, а позже, когда вырастет. А пока ей незачем знать, что альды её отвергли. Фирна уводит Тьюннику на поляну перед домом. Пока девочка собирает землянику и осторожно пробует мягкие спелые ягоды, Фирна сидит на крыльце и сосредоточенно думает. Выходит, альды специально сбросили Тьюннику вниз. Но почему? Чем она опасна, может ли она причинить вред Срединному миру? Лес, скажи, как мне быть. Неужели я тоже должна избавиться от этой девочки?
Лес молчит, даже верхушки деревьев перестали качаться. С высокой ели слетает крупный чёрный ворон и садится на траву перед Фирной. Поворачивается к ней боком, внимательно смотрит. «И что?» — мысленно спрашивает его Фирна. Ворон пронзительно каркает, взмахивает крыльями, но не улетает, а вприпрыжку приближается к Тьюннике. Девочка улыбается, протягивает руку и осторожно прикасается к блестящим гладким перьям. Ворон снова смотрит на Фирну и остаётся стоять на траве.
Тогда Фирна говорит Лесу: я просто делаю то, что должна. Лес, ты подарил мне маленького альда, и я буду о нём заботиться. Вот и всё. Что бы там ни думали другие альды. Мне нет дела до них.
Ещё через две луны наступает день Чёрной мены. Рано утром Фирна ставит на стол плетёный короб с деревянными перегородками внутри. В каждую ячейку она опускает высокую бутылку тёмного стекла с притёртой пробкой. В бутылках йокка, знаменитая целебная настойка.
У двери стоит Грам, молодой ручкой волк, и внимательно следит за Фирной. Она показывает ему на помост, где спит Тьюнника — в тонкой белой рубашке, не накрытая тёплой медвежьей шкурой, хотя уже началась зима. Девочке всегда жарко, Фирна теперь редко топит печку. Просто стала теплее одеваться да пару шкур добавила на своё ложе. Грам поворачивает морду, вопросительно приподнимает ухо. «Охраняй Тьюннику. Не выпускай за дверь». Грам ложится на пол, кладёт голову на лапы. Фирна знает, что волк не сойдёт с места, пока она не вернётся.
Она берёт короб, взваливает на спину, лёгким шагом проходит через Лес. На опушке уже стоят другие крогги. Сородичи улыбаются Фирне, и она поднимает ладонь в знак приветствия: доброго дня, доброй мены! Крогги продолжают прерванный разговор. Они не произносят слова, они только смотрят друг на друга.
«В городе неспокойно. Спустились небесные воины. Ходят по улицам, останавливают всех подряд». — «Что случилось?» — «Требуют отдать девчонку». — «А что люди?» — «Напуганы. Говорят, нет у них никакой девчонки».
Фирна не хочет, чтобы о Тьюннике кто-нибудь узнал. Она специально не думает о девочке с самого утра — с тех пор, как вышла из дома. Но разве можно что-то скрыть от кроггов? Ведь они все связаны Лесом. Фирна смотрит на Эвина, высокого седобородого старика, который стоит со своим товаром справа от неё.
«Да, мы знаем. Мы все». — «Откуда?» — Эвин улыбается: «Лес. Это он рассказал, что ты нашла небесную девочку». —«Но это моя тайна!» — «Конечно. Люди не узнают. Мы же крогги, мы все заодно».
«Но что в ней особенного, почему её ищут?» — спрашивает Фирна, и Эвин отвечает: «Мы не слышим мысли альдов. Только обрывки их разговоров с людьми». — «И как? Слышали что-то интересное?» — «Да. У девочки зелёные глаза». — «И что это значит?» — «Альды говорят, что она опасна. У их детей всегда голубые глаза». Фирна вспоминает лицо небесной девочки. Конечно, как она раньше этого не заметила! У Тьюнники глаза цвета травы и листьев — цвета Леса, в котором живут крогги. А у альдов, которых Фирна видела в городе, ещё когда была человеком, глаза цвета льда — цвета их холодного мира.
Но пора начинать Чёрную Мену. Со стороны города к опушке тянутся тёмные фигурки. У них в руках плотные холщовые мешки, полные полезных вещей на обмен. Крогги придирчиво осматривают товар и расплачиваются съедобными растениями, травами, настойками и отварами. Вскоре в коробе почти не остаётся бутылок с йоккой. И тогда приходит эта женщина. Недобрый взгляд маленьких глазок, дрожащий мешок жира на подбородке, запах жареного лука от её одежды. Она торгуется с Фирной, хочет получить йокку за бесценок, за старое застиранное полотенце. Стоило бы рассмеяться, но по правилам крогги не проявляют свои чувства при людях. Поэтому Фирна спокойно отказывает женщине, но сварливая горожанка не уходит, стоит напротив и ругает жадных лесных уродов, а в её глазах отчётливо читаются мысли: «Небось, и девчонку-то они спрятали. Люди бы уж давно отдали. Если встречу сегодня альдов, скажу, пусть в Лес идут».
Фирна достаёт из короба последние бутылки с йоккой, раздаёт другим кроггам. Она спешит домой. Сородичи протягивают ей свой товар, она не глядя опускает в короб связки трав и мешочки с кореньями, собранные на другом краю Леса. Фирна машет рукой и скрывается за кустами. По дороге она размышляет: как сделать, чтобы альды не услышали Тьюннику? Девочка не должна дышать, её сердце не должно биться, иначе небесные люди почуют, что она где-то рядом. Есть только один способ их обмануть: дать Тьюннике джавву, мёртвую воду. После одного глотка джаввы девочка заснёт так глубоко, словно её больше нет в мире живых. Это рискованно, Фирна никогда так не делала, она боится ошибиться. Но без этого не обойтись.
Она не позволит альдам увести Тьюннику. Кто знает, что они делают со своими потерянными детьми, упавшими в Срединный мир? Когда Фирна была ребёнком, обычной человеческой девочкой, однажды она видела небесных воинов. Какой-то горожанин привёл их к старому сараю на окраине города, где прятался маленький мальчик. Высокие суровые альды выволокли его на улицу, крепко ухватив за предплечья. Подняли так высоко, что мальчик не мог идти сам. Носки его рваных человеческих ботинок царапали землю, он дёргался и пытался высвободить руки, но воины держали крепко. Когда его тащили мимо Фирны, он повернул к ней бледное лицо и растерянно посмотрел ей в глаза. Она до сих пор помнит его взгляд. Нет, она не позволит альдам увести Тьюннику.
Добежав до дома, Фирна рассеянно гладит Грама: молодец, хорошо охранял дом, и сразу открывает книгу. Как приготовить джавву, скоро ли она будет готова, сколько глотков должна выпить небесная девочка? Надолго ли Тьюнника перестанет дышать? Книга отвечает быстро, она знает точные ответы. Фирна разводит огонь в печи, ставит на стол стеклянные пузырьки с ядовитыми отварами, достаёт из сундука мешки с волшебными травами. Тщательно смешивает жидкости, переливает в маленький медный котелок, высыпает туда сухие листья и стебли. Нагревает на огне, а когда варево закипает, произносит заклинание. Джавва готова.
Фирна разбавляет горячее питьё холодной водой и протягивает Тьюннике. Девочка закрывает рот рукой: нет, я не хочу это пить. Фирна гладит её по голове: пожалуйста. Ты должна. Тьюнника осторожно пробует. На вкус как обычная вода. Выпивает весь стакан, падает на помост и перестаёт дышать. Фирна открывает люк в полу, бросает туда тяжёлую медвежью шкуру, чтобы не класть Тьюннику на жёсткий земляной пол. Потом берёт девочку на руки и спускается с ней в погреб. Возвращается в комнату, закрывает люк, застилает пол шкурой. Сверху ложится Грам. Фирна садится на лавку и начинает вязать себе новый свитер: зима, нужна тёплая одежда.
Альды приходят нескоро, после захода солнца. Фирна их не слышит, их мысли недоступны кроггам, а шаги беззвучны. Дверь распахивается, впустив в комнату морозный воздух, и на пороге появляются высокие бледные воины в белой одежде. Они не выглядят сильными, но люди их боятся: если к альду подойти слишком близко, можно умереть от холода. Никакое человеческое оружие не справится с альдом, пули и ножи легко проходят через его бестелесную фигуру. Поэтому люди даже не пытаются сопротивляться альдам. Если человек попробует обмануть альдов, они это видят. Они не щадят лжецов, замораживают их насмерть.
Если бы Фирна была человеком, она бы не смогла противостоять силе альдов: их сознание врывается в голову, как вихрь. Ледяной, колющий тысячей иголок. Больно. Вихрь проносится по всем закоулкам мозга и выискивает ответы на свои вопросы. Но Фирна не человек. Сознание кроггов устроено сложнее, каждый крогг ощущает себя частью Леса и может покинуть своё тело, но может и привести к себе весь Лес. Если Фирна сейчас ускользнёт из тела, альды отправят свои ледяные вихри ей вслед. Она не хочет причинить вред Лесу, поэтому зовёт Лес к себе. Её сознание наполняется силой Леса, тени всех кроггов как будто бы встают плечом к плечу и оттесняют настоящие мысли Фирны далеко-далеко, в такие тёмные уголки, куда альды не доберутся. Полупрозрачные фигуры воинов дрожат на ветру, альды требуют сказать, где девчонка, и возмущаются тупостью этой лесной старухи. Фирна догадывается: они ничего не видят у меня в голове. Кроггов слишком много, я затерялась среди них. Альды уходят.
Фирна отпускает Лес из своего сознания, остаётся одна, ждёт. Проходит час, и она спрашивает у Леса, где теперь альды. «Улетели в Верхний мир, больше не вернутся. Поверили, что их девочки нет среди живых, бесполезно её искать». Фирна спускается в погреб, приносит Тьюннику, кладёт её на помост. Тщательно отмеряет десять капель джаввы, смешивает с одной трагой йокки. Живая вода готова. Приподнимает голову Тьюнники и вливает ей в рот эту смесь. Девочка открывает глаза.
Теперь можно не бояться, что небесные люди заберут Тьюннику. Можно заняться обычными делами. Фирна снова открывает Книгу и читает рецепты волшебных отваров. Она должна защитить хрупкое тело девочки от тепла, ударов, порезов. Для этого Тьюннике нужна другая кожа — плотная, непрозрачная, с зеленоватым запахом Срединного мира, а не холодным белым запахом снега. Фирна смешивает травы, варит цветы и ягоды, добавляет йокку, без которой не обходится ни одно зелье, и каждый день даёт девочке этот напиток.
Однажды Фирна замечает, что Тьюнника слишком высоко подпрыгивает, гуляя по лесу. «Как бы её не унесло ветром. Зимой тут такие бури будут!» — и Фирна шьёт девочке специальную обувь. Пришивает к новым сапогам отрезанные подошвы от старых, а между подошвами насыпает толстый слой мелких камушков. Камни тянут Тьюннику к земле, теперь она не может прыгать. Ей это не мешает, девочка приподнимает тяжёлую ногу над тропинкой и смеётся:
— Я буду сильная, да? Ты для этого мне такие сапоги сделала?
Но бесцельные прогулки скоро надоедают Тьюннике, а чем её занять, Фирна не знает. Конечно, она берёт девочку с собой, когда уходит за травами, а дома показывает, как варить зелья, но этого мало. Фирна спрашивает Книгу, но там не написано, что делать кроггу со своим альдом.
Книга молчит, потом показывает одну строчку: крогг получает альда, чтобы пережить Время Чёрных ягод. Фирна никогда не слышала о таком. Она медленно ведёт ладонь над горячей страницей и смотрит, как на желтоватом пергаменте появляются чёрные буквы. Раз в полтысячи лет небесный диск расходится в стороны и перестаёт защищать Срединный мир от солнца. Приходит невыносимая жара, пересыхают реки, гибнут люди, звери и растения. Фирна переспрашивает: «Но как альд поможет кроггу? Что он сделает?» Страницы Книги снова переворачиваются, и появляются новые слова: лёд ко льду, лёд ко льду. Фирна не понимает, но буквы вспыхивают алым пламенем, гаснут и исчезают. Страницы остывают, Книга молчит.
Фирна выходит на крыльцо и смотрит на верхушки сосен: скажи, Лес, как нам поможет небесная девочка? Лес не отвечает, Фирне страшно, однако нужно жить дальше. Она берёт мешок и идёт собирать ягоды.
Однажды Фирна слышит, как Тюнника снова насвистывает небесную мелодию — ту самую, которую пела в раннем детстве. Фирна читала, что означают эти звуки: «ей здесь не место». Но знает ли об этом девочка?
— Скажи, Тьюнника, почему ты это поёшь?
— Это слова моей матери. Только их я помню.
— Ты их понимаешь?
— Да. Я знаю язык альдов.
— Откуда? Ведь тебя никто не учил.
— Это и не нужно. Я ведь альд. Я думаю на своём языке.
Тогда, может, Тьюнника знает, почему альды сбросили её в Срединный мир? Фирна смотрит на девочку, и та отвечает на незаданный вопрос, ведь альды слышат мысли кроггов:
— У меня зелёные глаза. Таких детей считают опасными, они могут нарушить ход событий. От них надо избавляться. Альды их убивают. Поэтому мать оставила меня у прорехи и ушла. Только так я могла выжить.
Фирна не понимает, как может быть опасным небесный младенец, но и Тьюнника этого не знает. Больше они не говорят о словах её матери. Но когда Фирна ходит по Лесу, она часто спрашивает его: скажи, этот зеленоглазый альд не опасен для кроггов? Может, не нужно было спасать и выхаживать эту девочку? Лес мягко шелестит ветками, успокаивает Фирну: не переживай, ты всё сделала правильно.
К хижине каждый день прилетает ворон — тот самый, которого они впервые увидели три луны назад. Фирна дала ему имя: Орн. Теперь он всегда рядом с Тьюнникой: летит за ней, когда она идёт гулять, или сидит у неё на плече и что-то нашёптывает на ухо. Но однажды утром Орн не появился на крыльце.
— Где он? — спрашивает Тьюнника.
Фирна обводит взглядом Лес: где наш ворон? Вдалеке серой дымкой поднимается звук: хриплый стон. Фирна бежит по тропинке, Тьюнника за ней. Орн лежит на траве, у него сломано крыло. Фирна хочет взять его на руки и отнести домой, но Тьюнника отодвигает её и встаёт на колени перед птицей. От ладоней девочки к Орну тянутся прозрачные голубоватые лучи. В воздухе появляется острый запах дождя, грозы, молний. Ворон засыпает, и Тьюнника осторожно ощупывает тонкими пальцами больное крыло. Одной рукой сдвигает и придерживает косточки, другой проводит над местом перелома. Потом резко отодвигает руку, и Орн открывает глаза. Неуверенно встаёт, расправляет крылья.
— Стой, рано ещё летать! — говорит Тьюнника и сажает птицу на плечо. — Пойдём домой.
Теперь Фирна знает, что Тьюнника будет делать в Лесу.
Слухи о чудесном лекаре расходятся по окрестностям. На поляну перед хижиной Фирны приходят больные звери, Тьюнника исцеляет любые недуги и сращивает переломы. Если кто-то не может сам добраться до поляны, Лес зовёт Фирну. Она слышит дыхание заболевшего зверя или птицы и идёт на звук. Маленьких животных она приносит домой, а крупных приходится лечить на месте. Фирна отправляет птиц за Тьюнникой, и они приводят девочку к больному.
Так проходит зима, и снова наступает день Чёрной мены.
Фирна велит Тьюннике ждать дома, не отходить от хижины далеко, а сама отправляется на опушку Леса. Крогги рады её видеть, они уже знают о волшебном даре Тьюнники: к ней идут лечиться звери и птицы со всех концов Леса.
Люди выстраиваются в очередь, все хотят купить йокку. Фирна рассеянно берёт у них вещи: отрезы ткани, кожаные сапоги, толстые белые свечи, спички. Ей не нравятся сегодняшние мысли людей. В городе болеют дети, у них жар и лихорадка, по телу идёт сыпь. Люди думают, что йокка вылечит их детей. Но йокка не лекарство, она только придаёт силы, а сильному человеку легче справиться с болезнями. Детям это не поможет, в них ещё нет той скрытой мощи, той жажды жизни, которую укрепляет йокка.
Вот к Фирне подходит усталый седой мужчина, он поправляет ветхий линялый шарф на тонкой шее, прокашливается и говорит хриплым голосом:
— Скажите, я могу обменять вот этот нож на бутылку йокки?
Люди не знают, что с кроггами не обязательно говорить вслух, достаточно просто подумать. Фирна видит, что этого покупателя окутывает плотный серый запах болезни: дочь мечется в бреду, а отец надеется её спасти. Фирна вертит в руках его нож — хороший, ей пригодится, им удобно срезать кору. Протягивает мужчине бутылку. Ей хочется сказать, что йокка не поможет его дочери, но она молчит. Крогги не разговаривают с людьми, чтобы случайно не передать им часть своей силы: люди ненавидят силу, они прогоняют в Лес любого, в ком заподозрят магические способности. Но такие изгнанники — не крогги, они не выживают в Лесу. Значит, люди посылают их на верную смерть.
Мужчина благодарит, прячет бутылку за пазуху и быстрым шагом уходит в город. Фирна смотрит по сторонам. Она знает, о чём думают крогги: Тьюнника может помочь человеческим детям, может их спасти. Ей надо только добраться до города и обойти все дома, где есть больные.
«Нет, ни за что, — отвечает им Фирна. — Люди вероломны, они не любят альдов, хоть и скрывают это. Они потом навредят и Тьюннике, и нам. Сами подумайте: мы крогги, какое нам дело до людей?»
Крогги молчат, они не уверены, что Фирна права. Тогда она показывает им своё детское воспоминание: небесный мальчик, который прятался в сарае, и горожанин, который выдал его альдам. Крогги видят то же, что видела Фирна: взгляд мальчика, когда его вели мимо Фирны. Крогги молчат.
Проходит ещё несколько лун, проходит осенний день Чёрной мены. Лес ждёт зимы, но зима не наступает, и даже дожди не идут.
Сначала Фирна думает: это хорошо, дрова просохнут как следует, будут сразу разгораться, когда начну топить печку. Но с каждым днём становится всё теплее. Толстый слой опавших листьев хрустит и крошится под ногами, пучки пожухлой травы торчат неряшливыми хохолками над потрескавшейся от жары землёй. Звери ушли вглубь Леса, в заросли древних елей — там прохладнее, — и лениво лежат в тени. Птицы прячутся в гуще еловых ветвей и не поют, не хотят тратить силы.
Ручьи пересохли, и только на дальнем болоте ещё остаются обмелевшие озерца. Теперь там толпятся лесные звери: всем нужна вода. Фирна спрашивает у Леса, что всё это значит, но Лес не может ответить, он занят: уводит зверей и птиц к воде, чтобы никто не умер от жажды.
Иногда Фирна чувствует запах дыма, который доносится с разных сторон, как будто вдалеке горит сухая трава. Лес умеет останавливать пожары, когда их мало, но сейчас он не справляется. Поэтому крогги сами следят, чтобы рядом с их домами не появлялся огонь. Фирна тоже каждый день ходит по лесу с лопатой и засыпает песком языки пламени, ползущие по земле.
Она хочет поговорить с Тьюнникой, но не может выбрать подходящее время: по утрам девочка уходит на болото вместе с Орном. Многие жители Леса ослабели от непривычной жары, и Тьюнника их лечит. Грам сначала оставался дома, но потом Фирна заметила, как он тоскует и смотрит вслед Тьюннике, и разрешила ему уходить с ней. Их нет допоздна, в доме пусто.
Теперь Фирна целыми днями одна, как полтораста лет назад, когда она ещё не умела говорить с животными. Но тогда у неё было полно работы: строить себе хижину, учиться жить в Лесу. Этому её учила Книга Кроггов, там написано обо всём: как выкопать яму без лопаты, где найти тонкие сухие стволы, как сделать из них прочные стены. Потом, когда Фирна уже обзавелась первым жилищем, пришло время собирать дары Леса и превращать их в еду и магические зелья. А когда наступил день Чёрной мены, она получила за свои настойки и отвары настоящие человеческие инструменты, чтобы укрепить и расширить дом. Постепенно, год за годом, жизнь Фирны устраивалась и упрощалась, оставляя всё больше времени на общение с Лесом. Но сейчас Лес не отвечает Фирне, и она опять целыми днями одна.
Когда Лес молчит, Фирна не может говорить с другими кроггами, они слишком далеко. Чтобы слышать их мысли, нужно подойти ближе. Знакомая тропа приводит на опушку Леса — туда, где дважды в год собираются сородичи, чтобы выменивать людские товары. Издалека видны силуэты кроггов, столпившихся под сухими кронами деревьев. Значит, и они сейчас не слышат друг друга издалека.
«Что происходит?» — спрашивает Фирна. «Мы не знаем», — звучат у неё в голове голоса кроггов.
«Лес в опасности. Воды почти не осталось. Деревья гибнут. Лес больше не говорит с нами!» — «А что в городе?» — «У них ещё хуже. Пытаются вычерпать воду со дна колодцев, но там только жидкая грязь. Люди умирают». — «Что нам делать?» — «Им не помочь. Надо спасаться самим». — «Как?» — «Уходите все на дальнее болото. Только там ещё есть вода. Все звери уже ушли туда. Идите и вы».
Фирна смотрит на город. Над крышами нет ни одного столбика дыма, да и кто бы стал топить печку в такую жару. Очертания домов белеют за прозрачной рощицей: листьев нет, тонкие стволы с сухими ветками кажутся трещинками, как будто город стоит за разбитым стеклом, которое вот-вот рассыплется. Фирна отворачивается и уходит в Лес.
Вдоль тропинки растёт барбарис, на голых ветках висят ягоды. Ещё утром они сияли ярко-алыми пятнами на мрачных тёмных кустах, но сейчас они почернели. Фирна срывает ягоду, сминает её пальцами, и на траву осыпается чёрный пепел. В воздухе разливается горький запах мёртвых растений. Так вот что это значит — Время Чёрных ягод.
Фирна поворачивает к болоту: надо найти Тьюннику. Чуткий слух улавливает звук шагов, кто-то идёт по тропе. Тяжёлые сапоги с камушками в подошвах стучат по твёрдой рассохшейся почве. Орн летит за хозяйкой, Грам вяло бежит рядом. Фирна останавливается и ждёт. Жара давит на плечи, прижимает к земле. Воздух обжигает и царапает горло. Тьюнника подходит, берёт за руку. Какие холодные пальцы у небесной девочки, Фирна не хочет их отпускать, но Тьюнника говорит:
— Мне надо идти.
— Куда? Зачем?
— На край Леса. Я могу всё исправить.
Фирна качает головой:
— Нет, тебе туда нельзя. Там город, люди тебя увидят, они тебе навредят!
Тьюнника хмурится:
— Я не боюсь людей. Они слабые.
— У них есть воины. Они придут к Лесу, будут нам угрожать.
— Воины тоже слабые. Лес сильнее, он их остановит.
Ветки устало колышутся, Лес хочет ответить, но Фирна не слышит его голос, а только видит, как Лес кивает вершинами сосен, словно соглашается с Тьюнникой. Но Фирна против: зачем тратить силы на человеческих воинов? Не об этом сейчас нужно думать, важнее спасти обитателей Леса. Она подталкивает девочку к дому:
— Давай возьмём йокку и вместе пойдём на болото, к воде. Переждём жару вместе со всеми.
— Послушай, Фирна, — говорит Тьюнника, она не хочет спорить, она спешит. — Я могу сдерживать жар солнца. Долго. Пока не сойдутся края Верхнего мира.
Фирна не верит:
— Почему ты только сейчас это сказала?
— Потому что только сейчас прореха в небесном диске так выросла, что здесь никто не выживет без меня. Нужно спешить.
Откуда Тьюнника знает, что у неё хватит сил? Что она собирается делать? Фирна хватает её за рукав рубашки, тянет к себе:
— Не ходи туда, опомнись, пойдём к воде!
Тьюнника поворачивается и внимательно смотрит Фирне в глаза. Как пугает этот взгляд: суровый, даже злой! Фирна пытается улыбнуться: ведь она хочет как лучше, она хочет спасти свою девочку, увести её подальше от жары, туда, где хоть немного прохладнее. Но Тьюнника не слушает. Она вытягивает руку вперёд, и Фирна чувствует резкий запах льда и волны холода. Такого холода, что она не может пошевелиться. Только беспомощно смотрит, как Тьюнника поворачивается и уходит. Фирна ждёт, и её тело постепенно начинает оживать. Она приподнимает руки, растирает замёрзшие щёки. Потом осторожно делает шаг. Ноги не слушаются, но она упрямо ковыляет вперёд.
Лес не узнать, как будто это другой мир. Вместо зелёных пучков травы вдоль дороги торчат изломанные сухие стебли. Над ними покачиваются от жаркого ветра кусты: листья барбариса не успели осыпаться, и вот теперь они скрутились в трубочки и словно обгорели по краям. Фирна слышит тяжёлое дыхание Леса, она поднимает голову: листья дубов тоже обведены чёрной каймой, они вздрагивают, когда их обдаёт горячим воздухом. А ещё выше, под равнодушным белёсым небом с ярким пятном безжалостного солнца, машут ветвями сосны. Их тонкие иголки остаются зелёными, им не страшна жара, но по стволам течёт вязкая смола, и Фирна знает, что им больно.
Дорога ведёт на опушку, на место Чёрной Мены. Фирна спешит, она хочет остановить Тюннику: небесной девочке нельзя показываться людям, люди злые, они всех погубят. Но Лес держит Фирну, не даёт ей идти быстрее. Вытягивает дорогу, словно нитку из кудели, делает её длинной, почти бесконечной. Фирна слышит, как Лес говорит с ней: не мешай альду, только это может нас спасти. Она послушно замедляет шаг и смотрит на свою девочку издалека, из-под деревьев.
Тьюнника стоит на краю Леса, раскинув руки, и над ней расходятся белые лучи: сначала яркие, потом они постепенно бледнеют. Там, где лучи становятся почти невидимыми, небо меняет цвет, скрывается за коркой льда. И вот уже город и Лес спрятаны от пылающего солнца толстым полупрозрачным куполом. Солнечный свет едва пробивается через него, всюду дрожат зеленоватые тени, как будто мир оказался под водой. Тепло не проникает под купол, и воздух начинает остывать. Он уже не обжигает горло, и Фирна жадно глотает его, словно пьёт из холодного родника. Между домами появляются тёмные фигурки людей. Одни поднимаются с земли, где они лежали без сознания, другие, кто искал защиту от палящего жара под крышей, выходят на улицу. Люди смотрят по сторонам, они не понимают, что происходит, а потом замирают: они видят, что Тьюнника стоит на краю Леса.
Фирна оборачивается. Все крогги собрались на опушке, когда над Лесом вспыхнули белые лучи. «Спасибо, что ты позволила ей сюда прийти», — слышит Фирна. «Я не хотела её отпускать, я боялась за неё». Крогги не понимают, чего она боялась. Даже если бы Тьюнника не справилась, всё равно надо было попытаться. «Она могла погибнуть, я могла её потерять», — думает Фирна. «Ну и что? Она не крогг, она альд. Она чужая». Фирна не может объяснить кроггам, что Тьюнника ей не чужая. Им не знакомо чувство привязанности. Детей у кроггов не бывает, друг друга они воспринимают как соседей. Нет, они не поймут.
Становится холодно. Фирна поёживается, обхватывает плечи руками. «Надолго ли хватит этого купола? Солнце скоро его растопит», — думает Фирна, а в ответ слышит голос Леса: «Это не страшно! Края небесного диска уже сдвигаются, их притягивает купол: лёд ко льду, лёд ко льду». Значит, всё? Мы действительно пережили Время Чёрных ягод?
А купол уже начинает таять. Сверху капает вода, всё сильнее и сильнее. Мелкий дождь превращается в ливень, люди кричат, смеются, машут руками, выбегают на улицу с вёдрами и тазами, подставляют их под потоки чистой холодной воды. Лес оживает, пересохшая земля впитывает влагу, и Фирне кажется, что прямо сейчас взойдёт свежая зелёная трава.
Белые лучи гаснут: у Тьюнники больше нет сил. Она падает на мокрую землю, рубашка сразу почернела от грязи, струйки воды стекают по лицу. Фирна подбегает, берёт на руки лёгкое бесчувственное тело и осторожно, чтобы не поскользнуться, бредёт к дому. Тяжёлые сапоги Тьюнники больно бьют Фирну по бедру, она стаскивает их и бросает на тропинку.
По дороге Фирна думает о горожанах. Сейчас они благодарны Тьюннике: ведь они чуть не погибли, и если бы не альд, никто бы не выжил. Но люди недолго помнят хорошее. Пройдёт несколько дней, они вернутся к своим заботам и забудут, кто их спас. И тогда они пришлют своих воинов на опушку Леса и будут требовать, чтобы крогги прогнали альда. Что они сделают? Войти в Лес они не решатся, люди там не выживают. Подожгут Лес? Нет, не посмеют: тогда их город окажется в кольце огня. Позовут альдов и отправят их на поиски Тьюнники? Ничего, мы что-нибудь придумаем!
У крыльца Фирну встречают Орн и Грам. Ворон кружится над телом Тьюнники, волк лижет безвольно свисающую руку. Фирна заносит девочку в дом и опускает на помост. Вливает ей в рот большую ложку йокки. Тьюнника лежит неподвижно, но теперь она просто спит. Фирна осторожно переодевает её в сухую рубашку, потом переодевается сама, садится на стул и ждёт. Орн, нахохлившись, сидит на краю ложа. Грам лежит на полу, у ног Фирны, и не сводит глаз с Тьюнники.
Через час она просыпается.
— Что случилось? Почему я здесь?
— Я тебя сюда принесла. Ты потеряла сознание.
— А до того?
— А до того ты спасла наш мир.
Тьюнника улыбается:
— Значит, у меня получилось. А ты не верила. Прости, что я тебя заморозила ненадолго.
Фирна машет рукой:
— Да ничего, я сама виновата. Но как ты поняла, что сможешь всё исправить?
Тьюнника садится, прислоняется к стене и начинает рассказывать.
— Помнишь, ты прочитала в своей книге слова «лёд ко льду, лёд ко льду»? Ты думала, я не заметила. Но я же с самого начала видела все твои мысли. Я догадалась, что это обо мне. А когда начала лечить животных, смогла приручить свою силу.
—А лёд?
— Изо льда сделан небесный диск. Я знала, что мой купол закроет прореху в диске, края стянутся и срастутся. Так и вышло. В Верхнем мире этого не ждали.
— Почему? Им нужна эта прореха?
— Ещё как! Раз в пятьсот лет туда сталкивают всех, кто недоволен нашими правителями, и после этого на много лет все замолкают: никому не хочется растаять над Срединным миром.
— Разве альды тают, когда падают в прореху? А как же ты?
— У меня зелёные глаза. Только такие дети выживают в вашем мире.
— И что теперь будет? Альды придут за тобой?
— Не успеют. Я сама к ним вернусь. Моя сила больше, чем сила альдов. Я знаю, что нужно делать. У вас больше никогда не наступит Время Чёрных ягод.
Тьюнника встаёт, подходит к Фирне, обнимает её:
— Прощай. Я тебя никогда не забуду.
Фирна чувствует, что щекам становится горячо — неужели она покраснела? Такое случалось, когда она была человеком, но крогги не краснеют, они спокойные и равнодушные. А Тьюнника уже присела на корточки перед Грамом и гладит его по голове. Верный ворон Орн садится к ней на плечо, и Тьюнника протягивает ему руку. Орн проводит клювом по её пальцам и спрыгивает на перила крыльца.
Тьюнника спускается на тропинку и, не оборачиваясь, уходит в лес. Фирна смотрит ей вслед. Вскоре над деревьями поднимается лёгкое белое облако и быстро летит вверх. Вот и всё.
У Фирны остались только Орн и Грам. Ночной воздух пахнет мокрой землёй, дождём и немного дымом — растаявший купол потушил все лесные пожары, но кое-где ещё тлеют недогоревшие ветки. Лес молчит, ему нужно время, чтобы залечить раны, починить сеть Срединного мира, которая связывает всех кроггов в единое целое. Птицы спят, уцелевшим нужен отдых, больным нужна помощь Леса, и они терпеливо ждут. В полной тишине Фирна сидит на крыльце, больше не зазвучит рядом тонкий голос, похожий на птичий свист. Теперь у неё остались только Орн и Грам.
На чёрном небе светятся голубые точки — прорехи в небесной тверди. Давным-давно через такую прореху спустилась Тьюнника. Сейчас она где-то там, наверху. Если бы можно было туда заглянуть, ещё раз увидеть её… Но Фирна знает: этого не будет. Она шепчет: удачи тебе, Тьюнника. Да хранят тебя ваши и наши боги…